Лерка села на диван и уперлась спиной в высокую подушку. Полубоком ко мне. Так, чтобы видеть свое отражение в зеркальной дверце шкафа. Я тоже посмотрел на него. У Лерки тонкий профиль и внимательные глаза.

Ладонью она скользит по бедру до колена. Ее юбка сделана из того странного материала, который вроде похож на короткий мех и лежит тонкими полосками. От ее движения этот мех будто встает дыбом, становясь темнее, как поглаженное против шерсти животное.

У неё на ногах поблескивают колготки. Песочного цвета, на пальцах темнее, чем по остальной длине. Она сидит так, что для того, чтобы достать до пола, приходится потянуться носочками вниз, и стопы ее будто стоят на невидимых каблуках. Настоящие каблуки — от лакированных туфель — остались в прихожей, где их уже успел обнюхать кот. Уже закрытый мной в пустующей родительской комнате.

У Лерки ровная спина с небольшим прогибом ниже талии. За черной обтягивающей водолазкой я вижу очертания лямок ее лифчика. Лямки широкие и упруго натянутые. Наверное, специально, чтобы удержать Леркину грудь. Она у нее большевата для стройного тела и торчит вперед — мне, опять же, хорошо видно по очертаниям водолазки.

Она проводит рукой по дивану, поглаживая его, словно он живой. Может, он действительно похож на живого — ворс на нём, хоть и ненатурально-синего цвета, мягкий и пушистый, словно шкурка животного. И имеет следы белой кошечьей шерсти, несмотря на то, что только сегодня утром я его пылесосил. Что поделать: если у тебя живёт кот, то все в доме становится немного котом.

Лерка проводит стопой по серо-белому ковру, и тот тоже топорщится от гладкого прикосновения.

— А родители где? — спрашивает она, не глядя ни на меня, ни на свое отражение в зеркале.

— На даче. До завтра, — отвечаю я, предварительно сглотнув сухую слюну.

Лерка кивает отчего блестящая прядь волос соскальзывает с её плеча и остается лежать на груди. Потом задирает голову и смотри на Кубика — еще одного кота, правда, уже не живого, а сшитого в форме бруска. Но с кошачьими ушами и лапами, с нарисованной мордой. Кубик живет на диванной подушке и является, по словам мамы, украшением интерьера.

От того, что Лерка сидит ко мне боком, одно ее колено упирается в диван, а второе располагается чуть ниже, почти указывая на меня. Юбка её натягивает на бедрах и соскальзывает выше, чем предполагал изготовитель. Я вижу то, что обычно бывает скрыто — внутреннюю сторону её бедра. Наверное, в этом месте предполагается резинка чулок, но на Лерке, видимо, всё-таки колготки.

Она ничего не спрашивает про Кубика, но поправляет водолазку на животе. Та от этого пошла еще большими складками, кажется, даже обнажая полоску кожи.

— До завтра, значит? — без эмоций спрашивает она и поддевает носком бугорок. Не тот, конечно, о котором можно в первую очередь подумать в сложившейся ситуации, а бугорок ковра.

И тут она поднимает на меня свои глаза. Они у неё большие. Как блюдца. И настолько тёмные, что теряется зрачок. А потом она улыбается. Губы у неё тонкие, но пухлые. Покрытые перламутровым блеском. Который пускает по ним влажную волну.

Лерка поднимает руку вверх, цепляет их замком и тянется к потолку, будто бы она на уроке физкультуры. Разве что на физкультуре не изгибаются в спине и не задирают соблазнительно подбородок, чтобы продемонстрировать тонкий изгиб шеи. Стопы её ещё сильнее поднимаются на носочки, отчего подъём выгибается так, словно она встала бы на пуанты. Блеск на колготках и блеск на губах сливается для меня в одну световую волну. И становится жарко.

А Лерка вдруг махом бросает свои экзерсисы и падает на пол. На самом деле, конечно, просто резко опускается коленками на мохнатый ковёр. И задирает на меня голову. Чуть набок, словно приглашает в ожидании. Руками она неспеша проводит по бёдрам, отчего серая ткань её юбки проскальзывает вверх, демонстрируя мне почти что обнажённые коленки.

Я покорно присаживаюсь на колени, наблюдая, как её томный взгляд опускается вниз вместе со мной. Едва заметный кивок поощряет меня, когда я оказываюсь вровень с ней. И чёрные глаза делают хищный прищур. Словно я — будущая добыча Лерки.

Ещё никогда мне так сильно не хотелось стать добычей.

А Лерка непринуждённо откинула волосы, демонстрируя мне тонкое плечо, и перевела взгляд на окно.

— И чем ты до завтра заниматься будешь?

Её губ снова касается улыбка. Довольная, как у человека, который и так точно знает ответ, и ждёт только номинального подтверждения.

Она снова сидит чуть на бок. Чтобы было легче оценить стройность и гибкость её ног. Рукой опирается на собственную лодыжку, прикрывая ладонью тонкую косточку. Лерка опускает чёрные ресницы, закрывает глаза. И продолжает улыбаться. Улыбка её чуть рассеивается, но не тает.

От мерного дыхания грудь её приподнимается, и живот втягивается. Водолазка крайне удачно подчёркивает глубокие изгибы талии. Тонкие пальцы неспешно перебирают юбочный подол, цепляясь за ткань и не спеша её выпускать. А потом чуть смещаются ниже и принимаются поглаживать колено.

Меня вдруг захлёстывает злость. Хочется просто схватить её и…

Лерка пронзает меня своими глазами. Их не покидает животный прищур. И мягкий голос, звучащий фоном, кажется немного чужим:

— А давай поиграем?

С этим заманчивым предложением она наклонилась ко мне. От этого её груди под собственной тяжестью качнулись вперёд, и мне под водолазкой стало видно очертания его чашечек. Леркино дыхание ласково скользнуло по моему подбородку, охладило шею и напряжённый кадык.

Её губы опасливо приблизились к моему лицу. И на коже появилось ощущение прикосновения. Но Лерка снова отстранилась, и фантомное касание тупо повисло в воздухе.

Она окинула меня внимательным взглядом и закусила изнутри губу. А потом вдруг схватила себя за тонкую водолазку по бокам и одним движением стянула её вверх.

Ушей моих достиг электрический треск — то ли его создавала Леркина водолазка, то ли мои внутренние процессы.

Она осталась в одном лифчике. Был он чёрного цвета и надёжно закрывал всё пространство Леркиной груди. Через плотную ткань торчали острые бугорки сосков. По Леркиному плоскому животу побежали мурашки — видел их я очень хорошо, потому что зрение моё вдруг стало очень чётким и ясным. Наверное, что-то связанное с сосудами — лицо-то моё горело огнём.

Лерка улыбнулась, и через щёлку между её губами я увидел влажную линию зубов. Которые проходились по изогнутой луком губе, прихватывая её и сразу выпуская.

Она нетерпеливо переметнулась ко мне, перешагивая своими напряженными коленками. Не дав мне опомниться, выгребла ловкими руками футболку у меня из-под пояса и резво потянула её вверх. Мне осталось только поднять руки, и холодный воздух накинулся на меня со всей своей жестокостью.

Лерка упёрлась ладонями мне в грудь, нажимая кончиками пальцев и будто пытаясь заграбастать. И с любопытством рассматривала мой торс. Взгляд её опускался неспеша, пряча цепкие глаза за подрагивающими пушистыми ресницами. На лице появился приятный для меня румянец.

Руки мои с силой сжали ковёр, на который опирались. Так сильно и нетерпеливо, что по нервам прошлась резкая боль. И всё равно кулаки мои разжались, только когда кончились силы их стискивать.

Лерка вдруг снова дёрнулась вперёд и одним движением переместилась мне на бёдра. Её тепло окутало меня даже через брюки, заставляя наливаться пульсирующий уже член.

Лерка уселась глубже. Упираясь руками в мои плечи и оказываясь промежностью на самом паху. Кажется, его твёрдость её только порадовала. Она сжала коленками мои бока и подалась вперёд с поцелуем.

Губы у неё были твёрдые и властные. Разомкнулись, когда случилось прикосновение и заставили открыться навстречу мои. Её язык по-хозяйски впился в мой рот, увлекая уверенными движениями и не давая передохнуть. Оставалось только подчиниться круговороту.

Я схватился руками за её талию. Какая же она узкая! Ещё немного, и мои ладони, лежащие на её боках, соединятся пальцами. Которые сами собой нырнули по пояснице ниже и наткнулись на мятую ткань юбки. Я тяну её вверх, но ткани настолько много, что она не тянется, только мнётся в моих влажных пальцах.

Лерка делает движение вверх и сразу — вниз. От этого в меня упирается её плотная грудь, а член прошивает от накрывающей теплоты. Она крепко обхватывает меня за шею, язык её прижимает сверху мой — будто всеми способами показывает, что мне от неё не уйти. Будто бы я могу в таком состоянии.

Она почти заваливается сверху, я ещё и прижимаю её поперёк спины. Жутко мешает её лифчик и я, не сомневаясь, дёргаю его пояс в разные стороны. Тот разделяется на две части, предоставляя мне полный доступ к Леркиной спине.

А Лерка вдруг резко отпускает меня и отстраняется. Чёрные лямки свободно повисают у неё на плечах. И у меня наряду с волнением возникает вопрос — зачем ей вообще этот лифчик, если грудь её продолжает уверенно торчать вперёд и так?

Не опадает она и тогда, когда Лерка стягивает бесполезные лямки и бросает свой лифчик куда-то назад. И теперь на меня уверенно указывают её остренькие соски малинового цвета. Не могу ничего с собой поделать и хватаюсь за её груди.

Они плотные, но уверенно подающиеся моим жадным пальцам. Соски на ощупь как комки жвачки, и их очень хочется сильно теребить. На меня накатывает исступление, и я припадаю лицом к Леркиной шее. Закусываю и оттягиваю кожу, стараясь совладать с собственными ладонями и не слишком сильно стискивать горячую плоть.

Член мой ноет и пульсирует. Кажется, трусы уже стали влажными от смазки. Затылком я чувствую, как Леркины пальцы зарываются мне в волосы затылка. Поглаживают, обозначая там широкие дорожки. И вдруг сжимаются и резко оттягивают мою голову назад. Мне остаётся только подчиниться, захлёбываясь собственным выдохом и ловя её влажный взгляд.

Она отстраняется. Убирает мои руки с груди. Потом насмешливо тыкает мне пальцем в кончик носа и, не разрывая зрительного контакта, поднимается на ноги.

Мне хочется стонать и вопить, чтобы она вернулась. Но могу я только пялиться, как её ловкие пальцы возятся с боковой молнией юбки, а потом стягивают её вниз. Ткань тяжело бухается на пол, и сердце моё бухается вместе с ней.

Трусы на Лерке телесного цвета, и первую секунду кажется, будто их и нет. А ещё на ногах поблёскивают бежевые колготки. Которые Лерка подцепляет пальцами с боков.

Пояс колгот жгутом скатывается по стройным бёдрам, оголяя сантиметры кожи и становясь всё темнее и больше. Когда он доходит до коленок, Лерка встаёт на одну ногу и без труда, как эквилибристка, держит баланс. Стягивая их с одной ноги. Потом с другой. Потом, глядя на меня шальными глазами, неспешно берётся за резинку трусов.

Стояк мой до боли упирается в натянутую ткань штанов. Лерка стоит, замерев, статуей. Но я всё равно не отвожу от неё взгляда, пока наощупь расстёгиваю ширинку и стягиваю штаны вместе с трусами.

Лерка перестаёт смотреть мне в глаза, и взгляд её ненавязчиво соскальзывает вниз, на мой оголившийся член. Тут при всём желании стесняться нечего — с размерами мне повезло. И Леркина довольная ухмылка — прямое тому подтверждение.

Лерка торопливо стягивает трусы, уже не стремясь демонстрировать мне фигуру. Да и зачем к этому стремиться, если я давно во всеоружии. Она снова присаживается на коленки, норовя, наверное, переползти на меня. Но меня вдруг накрывает волна непреодолимой похоти, и я, хватая её за плечи, чуть ли не силой заставляю остановиться.

Потом встаю, дёргаю её вверх и чуть ли не толкаю на диван. Лерка бухается на него попой, по инерции упирается в синюю поверхность руками. И томно смотрит на меня из-под тёмной шторки волос.

Когда я наклоняюсь, она первой хватается за меня, обвивая тонкими руками и притягивая к себе. Объятия её крепкие, как если бы я вдруг стал центром её мира. А поцелуй — пьянящий и терзающий мне душу одновременно. Разжигающий во мне ещё больший огонь.

Её полностью голое тело подрагивает, прижимается к моему, ёрзает. Груди остро упираются в кожу. Нежный живот скользит по моему. И мягчайший лобок упирается в напряженную головку члена.

Лерка, не разжимая рук, покрывает моё лицо и тело поцелуями. Каждый — жгучий и будоражащий, заставляющий сердце сбиваться с ритма. В члене бухает практически до дрожи. По телу проходит судорога.

Повинуясь неизвестному инстинкту, я наваливаюсь вперёд, ни малейшим образом не опасаясь раздавить Лерку. Сейчас мне всё равно. Главное — добраться до её промежности, как бы пошло это не звучало.

Её голова ложится на подлокотник. Спутанные волосы падают на плечи. Дышит Лерка через налитые красным губы — блеск давным-давно вытерся. Но её губы всё равно блестят от слюны. На щеках горит румянец. Горят и тёмные, волнительные глаза. Округлые груди чуть растекаются в стороны, подрагивают, подчинённые сбитому дыханию. Живот западает, и на нём появляется напряжённая продольная полоска.

Леркины ноги широко раздвинуты. Бугорок лобка с незаметным пушком покрыт толстыми мурашками. А сами половые губы налиты ярко-розовым. У меня сам собой вырывается выдох-стон. Я устраиваюсь коленками между Леркиных ног. Хватаю одну под коленку и тяну вверх — от этого вагина приглашающе разворачивается ко мне. Вторую ногу Лерка подтягивает сама. И от этого половые губы ещё сильнее растягиваются в стороны.

Я пристраиваюсь ко входу. Головка члена упирается в лобок, скользит вниз по нежной дорожке до самого конца. Раздаётся влажный звук, и Лерка издаёт протяжный выдох. Я двигаюсь членом снова вверх. Он пульсирует так, что отдаётся в горле, и всё нутро хочет уже войти.

Я смотрю вниз и вижу только Леркины половые губы, в которых скрывается головка моего члена. Вытаскиваю её и вижу, что она полностью покрыта прозрачной смазкой. Леркины бёдра напрягаются, прорисовываются тонкие мышцы. Дыхание её становится громче. Она тянется ко мне и сжимает ладонями плечи. Я снова делаю обманчиво-короткое движение вперёд. Внутри всё замирает блаженством предвкушения. Лерка закрывает глаза и откидывает голову назад. Я напрягаюсь и делаю движение вперёд.

Мой член проскальзывает между узкими стенками. Меня сдавливает удовольствием. Как же жарко и влажно… Я вхожу в неё до конца. Перехватывает дыхание, и у меня сами собой закрываются глаза. Воздух становится душным.

Все ощущения слились у меня с желанием. С желанием обладать, не отпускать, стать единым целым. Я делаю движение назад. Только для того, чтобы в следующую секунду войти с новой силой.

Внутри очень жарко и влажно. Меня пробирает дрожь. Все мышцы, будто готовясь к рывку, напрягаются, а в паху вообще скучиваются томным узлом. Мой член соприкасается с ребристыми стенками, и от этого полностью сносит крышу.

Я вхожу до самой мошонки и ощущая жаркое, горячее прикосновение к чужому телу. Которое уже почти стало моим. Наши лобки соприкасаются, отчего жар становится общим.

Меня полностью захлёстывает желание двигаться быстрее. Ягодицы до боли сжимаются, когда я делаю очередное движение в Леркино лоно. Та стискивает коленки у меня на боках. По телу её бежит дрожь, а на грудях собираются крупные бугорки мурашек. Она стонет, сливаясь голосом с моими движениями. Мне тоже становится сложно себя сдерживать, и мой голос разрезает пространство сжавшейся до нашего дивана комнаты.

Меня охватывает странный шквал эмоций. Как если бы я одновременно взбирался на гору, получал нобелевскую премию и купался в лучах счастья.
Всё мое естество превращается в движения. Сильные, уверенные. Даже властные.

Лерка сжалась, до опупения усиливая давление на мой член. Будто не хотела отпускать от себя. Двигаться стало труднее, а на уши стал опускать гул. Я опустился ниже. Вдохнул запах Леркиного разогретого тела, похожего на помесь ореха и тёплого морского песка. Впился губами в подрагивающее плечо.

Лерка сильно застонала. Чуть ли не завыла. Протяжно выгнулась в спине, ещё глубже натягиваясь на мой член. Пытается сдвинуть ноги, отчего меня накрывает острой волной. Меня покрывает Леркин пульс, сдавливающий сначала головку, а потом доходящий по стволу до основания.

Меня будто перекручивает, а потом бросает вниз. И сперма яростно изливается прямо внутрь пульсирующего влагалища. Я по инерции продолжаю двигаться, всё медленнее, покуда силы не оставляют меня. Слышу сбитое Леркино и дыхание и чувствую её руки, сжимающие мою спину.

Нормальные мысли возвращаются ко мне очень медленно. Когда я открываю глаза, то цепляюсь за томный Леркин взгляд. Загадочно улыбаясь, она садится на диване и тянется, снова демонстрируя мне все изгибы своей фигуры. Потом садится ко мне в пол оборота.

— Ну, как тебе? — весело спрашивает она.

— Класс, — только и получается выдохнуть у меня.

Лерка кивает, а потом заносит ладонь над моей грудью. Что-то резко и бесповоротно меняется. Я лежу на спине и вижу, что из её движений исчезла вся соблазнительность. Остался только расчёт, холод которого отпечатывается у меня на коже. Мне становится зябко и крайне некомфортно лежать голым.

Ладонь её прямая, начисто лишенная всякой дрожи. Как у хирурга, полностью готового к операции. Мне отчего-то не нравится сравнение, пришедшее на ум.

— Хорошо. Тогда терпи.

С этими словами из ладони прямо к моему сердцу стремятся сотни отравленных игл. Каждая из них прошивает дикой болью. Из моего горла сам собой вырывается крик, ни капли не облегчающий моего состояния.

Я кричу, пока есть силы. А боль трясёт меня, выворачивает наизнанку и добирается до тех точек, о существовании которых никто не подозревал. Я будто разрываюсь, гонимый этой болью, и всё равно чувствую её и всю и одновременно.

Сквозь обострённое сознание до меня доносится Леркин голос, который звучит теперь грубым набатом:

— У всякого желания имеется своя цена. Цена удовольствия — боль…

Её голос намертво застревает в моей голове. После чего мир, наконец, гаснет. Я ещё какое-то время продолжаю чувствовать горячие искры, но постепенно мне становится всё равно. Воля будто покидает меня. И надо мной смыкается чёрный мир.
***
[Примерно за час до описанных событий]

У Руслана чесались руки. Не в прямом смысле — просто очень хотелось открыть ноутбук, влезть в историю браузера и открыть ту самую ссылку.

Комментарий юзера с непроизносимым ником он поначалу пропустил. Ну кто поверит, что в интернет просто возьмут и выложат настоящий ритуал по призыву суккуба?

Просто однажды скучным вечером Руслан наткнулся в сети на историю о сексе с потусторонней сущностью. Прочитав его, первое желание, что испытал Руслан — покрутить пальцем у виска: «ну тебя и занесло, чел…» Но отчего-то образ похотливой, на всё готовой девицы не шёл у него из головы. Тем более, что с девицами Руслану не везло — в свои двадцать один он до сих пор был девственником. Возможно, поэтому желание, чтобы кто-то просто пришёл и просто дал стало периодически проскакивать в его мыслях.

Руслан стал вбивать соответствующие запросы в поисковик. Даже нашёл историю о том, как какой-то суккуб помог какому-то парню стать епископом. И вот наткнулся на ритуал призыва…

Он всё-таки открыл ноут и всё-таки зашёл на сайт. Ритуал был на месте. Не такой уж сложный, похожий чем-то на вызывание «матного гномика». Поваляв в голове за и против, Руслан всё-таки выполнил нехитрые действия и прочёл заклинание.

Почти сразу почувствовал себя дураком — не девка же он, чтобы в колдовство всякое верить. Но робкая надежда не исчезала минут десять. А когда стало понятно, что всё это полная ерунда, в дверь позвонили.

Руслана подкинуло на месте, и сердце подскочило к горлу. Но холодными ногами он вышел в коридор. А холодными руками повернул замок. Кот Вилок отчего-то начал истошно голосить из комнаты.

На пороге стояла девушка. Незнакомая. И чем-то напоминающая актрису кино. Не конкретную, просто с какой-то уверенной актёрской статью. И улыбкой. Стоило девушке улыбнуться белоснежными зубами, Руслана охватила волна огня. Огонь и сила исходили от этой улыбающейся девушки. И что-то неприличное сверкнуло в её тёмных глазах, когда она окинула Русланову фигуру. Что-то, что заставило отключить мысли и поддаться сладострастному огоньку, уже давно тлеющему внутри.

— И… как меня зовут? — протянула девушка с придыханием, переступая стройными ровными ногами порог квартиры.

Не сводя с Руслана внимательных глаз, она улыбнулась в ожидании.

«Надо будет запереть кота», — мелькнуло у Руслана в голове. И он назвал первое женское имя, всплывшее через горящие мысли:

— Лерка…

Прислано: Rori